Арвеарт. Верона и Лээст. Том II - Лааль Джандосова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На этом их встреча закончилась. Физик остался в комнате, а Верона направилась к Джине, поражённой великолепием драгоценностей с изумрудами и платинового браслета, украшенного инкрустацией в виде планет с орбитами. Выступление перед «комиссией» – перед «Зачётной Комиссией», как высказал Виргарт Марвенсен перед началом прослушивания, состоялось часом позднее и, хоть Джина и волновалась, но программа ансамбля для конкурса не вызвала у Кураторов ни единого замечания. Эрвеартвеарон Терстдаран, заслушав дуэт двух девушек, не смог удержать эмоций и произнёс, комментируя: «Превосходное исполнение! Вы просто нас вдохновляете! И вы, Дэара Верона, и вы, дорогая Джина!» – отчего побелевшая Джина едва не упала в обморок.
После минуты прощания и трансгрессии всех Кураторов, Виргарт, поднявшись на ноги, предложил отправиться в «Пчёлку» и отметить успех выступления. Парни дали согласие, но Верона, сказав: «Простите, но мой вечер уже распланирован, – шепнула подруге: – Увидимся!» – и покинула зал с поспешностью, породившей общее мнение, что она торопится к Лээсту, неизвестно где пропадающему. Джина слегка расстроилась, чувствуя, что приятельница – в процессе чего-то важного, но почему-то не делится с ней, но тут же быстро утешилась комплиментом, сделанным Рочестером:
– Джина, прими поздравления! Наш Великий Экдор Терстдаран покорён тобой окончательно!
* * *
Дом у моря – прекрасный, светлый – настолько понравился Лээсту, что он сразу сказал риелтору: «В среду я покупаю его. Подготовьте все документы на имя мой невесты. Оформлять начинайте немедленно. Расплачиваюсь наличными».
– Наличными?! Пять миллионов?! – поразился агент по недвижимости. – Если честно, то я не уверен…
Лээст слегка прищурился:
– Если честно, меня не волнует, в чём, собственно, вы не уверены. Послезавтра, часа в четыре, я появлюсь в вашем офисе. Всё должно быть оформлено сразу же. С продавцом свяжитесь немедленно.
– Да, сэр! – подтвердил риелтор, оказавшись жертвой суггестии. – Он будет счастлив, я думаю! Оформим без промедления!
Лаарт, расставшись с Вероной, вернулся домой – уставший, с проснувшимся чувством голода, открыл себе банку с мидиями, съел их с кусочком хлеба, прилёг отдохнуть в гостиной и через какое-то время был поднят проснувшимся Лэнаром. Дорверы прошли на кухню, где Лаарт, в процессе курения, объяснил своему помощнику, что где-то перед обедом тот сам заявился с просьбой – о кератомии – двухмесячной, но при этом он – Трартесверн – понятия не имеет, с чем это может быть связано, поскольку попал в аварию и страдает теперь амнезиями, вероятно – неизлечимыми. После бокала Hennessy Лэнар чуть успокоился и предложил поужинать всё в том же «Серебряном Якоре». Лаарт взглянул на время, произнёс: «Успеваю в принципе», – и вскоре уже заказывал грибное рагу и водку, а также бразильский кофе и ореховый торт на сладкое.
Верона, вернувшись в «третью», сняла с себя драгоценности и чёрное платье с туфлями и в этот момент заметила, что Джон, на своём портрете, смотрит куда-то в сторону. Собравшись с большой поспешностью, она – готовая к странствиям – отправила из гостиной сообщение мистеру Джонсону: «Сэр, простите, пожалуйста, но мы пока ещё заняты», – и направилась в грот, за «Ястребом», в лихорадочном состоянии – сродни тому состоянию, что приносят побег с преследованием. Солнце почти уже село. Полёт по вечернему небу, сквозь сумерки – сине-сиреневые, несколько охладил её. Мысли о кофе с пирожным, что возникли в ней из-за голода, привели её лодку к «Якорю», где она заметила – сразу же, на парковке, в свете прожектора, – чёрного цвета машину с хорошо знакомым ей номером: «Так, – прошептала Верона. – Если я появлюсь там, он не сможет спокойно поужинать. Тогда что? На квартиру к папе? Пирожных там не имеется. А что, если?.. Просто попробовать… Дедушка сам говорил мне: „Навещай нас почаще, пожалуйста“. Бабушка будет злиться, но деваться ей всё равно некуда». Задавшись такой идеей, она пролетела над озером и устремилась дальше – к пологим холмам на севере.
Полёт был совсем недолгим. Оставив рюкзак под лавкой, она – с ощутимым волнением – дошла до крыльца – просторного, освещённого яркой лампой и гирляндой ночных фонариков, и, позвонив, подумала: «Я знаю, что я сейчас выдам себя». Невард, открыв ей, дрогнул:
– Что?! – с тревогой спросил он. – Что с Лээстом?!
– Всё в порядке, – сказала Верона. – Экдор, не волнуйтесь, пожалуйста. У него дела в Игеварте, а я тут случайно подумала, что поскольку субботний вечер… мне захотелось проведать вас… Но если вы сейчас заняты…
– Что ты?! – воскликнул Невард. – Разумеется, мы не заняты! Мы тут как раз чаёвничаем!
Элиза и вправду чаёвничала – за столом и с вареньем в розеточках. Верона присела в книксене, но Элиза не стала здороваться с ней и лишь вопросила резко:
– Для чего ты сюда пожаловала?!
– Простите, – сказала Верона. – Я просто пришла навестить вас.
– А не слишком ли поздно для девушки совершать визит в одиночестве?!
– Элиза! – одёрнул Невард. – Что это за высказывания?!
Элиза двинула чашкой – так, что чай её выплеснулся:
– Девушка в её возрасте должна соблюдать приличия!
– Я согласна, – сказала Верона, – но мой отец, к сожалению, не имел никакой возможности заниматься моим воспитанием. Он не знал о моём рождении, и поэтому мне неизвестно, что входит в рамки «приличного». Но я рада наличию бабушки, которая в краткие сроки расширит мои представления исчерпывающим образом! Простите, что помешала вам! – на этом она развернулась и побежала в прихожую.
Невард кинулся следом, с криками: «Стой! Куда же ты?!» Верона, не реагируя, выскочила из дома и устремилась к «Ястребу». Невард, встав на пороге, прокричал: «Останься, пожалуйста! У бабушки это нервное!» Верона села на лавочку и закрыла лицо ладонями, не находя в себе силы взлететь над земной поверхностью.
* * *
Падре Жайми – кузен Режины, услышав от Генри Блэкуотера вопрос на предмет венчания, вкупе с его обещанием сделать церкви большое пожертвование, уверил, что обвенчает их, как только они появятся. Поговорив со священником, Лээст обнял невесту и прошептал ей в ухо: «Твой кузен просто счастлив, по-моему. Давай-ка через неделю, двадцать второго августа. Времени хватит, думаю, сделать приготовления…»
Невард, вернув Верону – плачущую и дрожащую, утешил её на кухне – бокалом эльзасского рислинга и судаком с картофелем, и, услышав её признания – те, что касались подслушивания, физиков, квердератора и полёта с Лээстом в Дублин, вздохнул с большим облегчением и сказал:
– Ну теперь он одумается. Теперь не будет скрывать от тебя, кем он тебе приходится…
– Нет, – возразила Верона. – Папа предупредил меня. Это до завтрашней ночи.
Невард поднялся с места, переставил тарелку в раковину и произнёс расстроенно: «Никак не могу понять его. Он ведь настолько замкнутый. Никогда ничего не рассказывает. Зачем он всё это делает?» Включив после этого чайник, он спросил:
– Ты, надеюсь, останешься? Заночуешь у нас, в своей комнате. Я тебе почитал бы чего-нибудь. Я им читал постоянно, когда они были маленькими…
– «Им»? – удивилась Верона.
Взгляд Неварда – добрый – ласковый – тут же наполнился горечью:
– У нас была ещё девочка. Она погибла случайно… она, и два наших внука… Как раз в декабре того года, когда твой отец был в Англии, – глаза его покраснели. Он повернулся к стойке, как бы за чайными чашками, и добавил охрипшим голосом: – Потому Элиза и нервничает. Вы с Теаной немного похожи. Она у нас больше в маму… тоже чёрные волосы и глаза… такие… янтарные…
Верона встала со стула, вытерла слёзы – горячие, и прошептала, обняв его:
– Конечно останусь, дедушка. Но у меня там встреча… через двадцать минут, во Вретгреене. Можно, я быстро слетаю? Я не буду сильно задерживаться.
– С кем? – спросил Невард. – С Лаартом?
Верона молча кивнула. Невард погладил ей голову, посмотрел в глаза – золотистые, и сказал:
– Для встреч уже поздно. Я отправлю ему сообщение. А ты займись пока чаем, завари его со смородиной. Расстраиваться не надо. Раз экдор Трартесверн влюблён в тебя, то, как говорит твоя бабушка, пусть соблюдает приличия, иначе он не получит нашего благословения…
Лаарт, куривший в машине – на углу Кольцевой Приозёрной и Сорок Четвёртой Линии, услышал сигнал деквиантера и, прочитав сообщение, прошептал: «Это к лучшему, видимо. Да и глупо было надеяться, что мне бы это дозволили». Докурив, он стёр информацию, после этого вызвал Кридарта и спросил:
– Ещё не ложишься? Меня тошнит от Вретгреена. Предлагаю поехать куда-нибудь.
– Не ложусь, – отозвался Кридарт.
